Фрик. Глава 7.

[amaterasu-sama]

Фрик, глава 7
"…милая Элли, зачем ты пошла по желтой дороге? Красным от крови мощенная кирпичом – вот твой путь, моя недотрога…"

Лето было в самом разгаре, и жара, такая привычная обитателям южной столицы, вступила в свои законные права. Солнце палило нещадно, и даже в тени невозможно было спрятаться от странной, душащей и морящей истомы, дымкой замутняющей взгляды случайных прохожих. Асфальт, казалось, плавился под ногами; общественный транспорт напоминал духовку даже когда там разве что затесались одинокие пенсионеры, которым даже в такую жару не сидится дома, а что уж говорить о часах-пик, когда тела жмутся друг к другу, потные и красные; передвигаться по городу можно было только перебежками от магазина до магазина.
Так, по крайней мере, видел лето Натаниэль. Он любил эту жару и духоту, наслаждался. Томно-сонливые дни путали мысли и мешали думать о проблемах и неурядицах, а во снах он видел счастливое настоящее, гораздо более для него реальное, чем то, что он видел каждый день.

Во снах Диана много времени проводила с Женей и Юлей. Они гуляли, ходили в кафе, смеялись и спорили. В те легкие, обычно незапоминающиеся моменты, когда ты уже не бодрствуешь, но еще не спишь, или же когда только-только проснулся, и можешь управлять сном, Ди жила, жила без втянутой в плечи головы и почти-счастливой улыбки, натягиваемой каждое утро, чтобы врать самой себе, что все хорошо.
Диана помнила каждую деталь из своих снов, потому что для нее все это было как параллельная вселенная, заменившая нынешнюю. Там было то же суши-кафе – где они с Женей и Юлей много смеялись, перекусывали, говорили, улыбались друг другу. Были те же улицы – по ним они ходили втроем, - Ди с Женей под руку, и Юля рядом, с крылышками и огромными наушниками, с которыми она в последнее время почти не расставалась – во снах, не в реальности. Там были праздники, когда Женя не хотела петь свои стихи (а какие у нее были стихи! – во всех вселенных, похоже, ее талант сиял для Дианы одинаково ярко), а Юля – все так же ругала свои рассказы и элегии, в то время как Ди яростно убеждала этих двоих в единственно верной правде – все, что бы они не писали, заслуживает похвал и признания, все это прекрасно и совершенно. Во снах не было чужих людей, которые хотели разлучить Диану и Женю с Юлей, они были счастливой семьей, без непонимания и грусти.

А потом Нат просыпался, и понимал, что такого никогда не будет.

На следующий день после того, как он проиграл желание, Натаниэль никак не мог понять, что же делать, когда ему прошло смс.

Фрик: Здравствуй, милый мой ангел.

Натаниэль: *заходит домой с огромным воздушным шариком с надписью I love you в одной руке и тортом, обвязанным цветастой лентой, в другой* Честно – не умею извиняться, так что это все, что пришло в голову… *протягивает шарик* Прости меня!! *кланяется чуть ли не в пояс*

Фрик: *смеется, берет шарик, заставляет выпрямиться* Люблю тебя. *целует* У нас все будет хорошо. *улыбается*

Натаниэль: Мне правда очень жаль… *улыбнулся несмело* Тортика? Он не сладкий! То есть, почти весь бисквитный, без крема и прочего…

Фрик: *поцеловал в руки* От тебя – все, что угодно. *привязал шарик к стулу* Режь тортик.

Натаниэль: Хорошо. Так прощаешь? *пришел на кухню, развязал ленту, режет торт*

Фрик: Конечно. Ты ведь извинился. *ставит чайник*

Натаниэль: *положил небольшие кусочки на тарелки, поставил на стол* Это хорошо…

Фрик: *разламывает кусочек ложкой* Да. Это хорошо. *улыбнулся* Но и я должен извиниться. Ты прощаешь меня? За слабость, за сомнения. За то, что не ошибаюсь. За то, что хочу ошибаться.

Натаниэль: Что ты, что ты! *замахал ложкой* Ты не должен извиняться! Все хорошо!

Фрик: Должен. *перегнулся через стол, поцеловал в губы*

Натаниэль: Но все правда в порядке… *тоже тянется, отвечает на поцелуй*

Фрик: *не разрывая поцелуй, чуть подался вперед. Неохотно оторвался, обошел стол* Я считаю, что был виноват. Ладно, забыли. *поцеловал, зарываясь пальцами в волосы*

Натаниэль: Правый или виноватый – сейчас какая разница? *обнимает, целует*

Фрик: *углубил поцелуй, оторвался тотчас* Чайник… Какой чай будешь?

Натаниэль: Черный или зеленый, из привычных, если можно. *вскочил* Помочь?

Фрик: Нет, все хорошо. Манговый.

Натаниэль: Прекрасно… *подошел сзади, обнял* Люблю тебя.

Фрик: Ты прекрасен. *заваривает чай* Я люблю тебя.

Натаниэль: *отошел на шаг, ждет* Фрик, а мы семья?

Фрик: Да, а что? *поставил кружки на стол*

Натаниэль: Не знаю, просто нет ощущения. Семейного уюта нет. *сел, дует на чай*

Фрик: Ну, знаешь ли… *дернул плечом* У меня дома никогда не было семейного уюта. Я не знаю, о чем ты. Я ведь фрик.

Натаниэль: Из чего состоит семья?

Фрик: Нашел кого спросить. *обнял, положил голову на плечо* Мне хорошо с тобой.

Натаниэль: *улыбнулся, приобнял* А мне – с тобой.

Фрик: "Дом – там, где сердце", м? На самом деле, семья – больная тема. Я не хочу того, что было у меня, но и того, что у нормальных людей – тоже. Для меня семья – те, кто примут меня любым. Кто не станет делать больно. Кто поддержит во всем. Идеал такой идеал. Так не бывает, по крайней мере, у таких как я. Так что моя семья – ты. И сестра – за нее я несу ответственность.

Прошла уже почти неделя. По большей части Натаниэль занимался серым форумом, создавая видимость активной деятельности. Он клепал потихоньку новый дизайн – такой же серый, но не такой унылый; придумывал, что и как можно сделать ля привлечения все новых игроков; общался со всеми, кто появлялся. Фрик выходил редко, настолько редко, что можно было считать, что он существует заочно. О нем вспоминали, это да. Но и без него жизнь шла. Медленнее, гораздо медленнее, но все же…
Маиру молчала. Впрочем, Нат настолько привык общаться с ней по ночам, в своей голове, что мало придавал этому значения – для него она никуда и не пропадала. Но жить затворником, как бы то ни было, не просто, и Натаниэль решил, что выбраться куда-нибудь надо, обязательно. А то так и зачахнет.

Натаниэль вызвонил Маиру, которая совсем и не казалась удивленной, и спихнул на нее гордую обязанность позвать Фрика. Лето – это такое прекрасное время года, когда можно встречаться хоть каждый день, не проверяя судорожно расписание друзей на следующие сутки. Так что решено было, не откладывая, собраться уже завтра.
Натаниэль, несколько напряженный оставшуюся часть дня, внезапно для себя понял, что волосы успели отрасти. Если тот же Зиллах мало заботился о шевелюре, и русые корни, виднеющиеся за насыщенно-черными волосами, были делом привычным, то Нат обесцветился не так давно, и как-то не задумывался, что волосы имеют особенность расти. Так вот сейчас с практически белыми прядями несколько контрастировали светло-русые корни. Именно благодаря тому, что они не были темными, они и не были заметны до последнего; удобная особенность.
Как бы то ни было, делать ничего не хотелось, парикмахерская может и подождать. Пока еще более-менее, хотя волосы отрастали быстрее, чем Натаниэлю хотелось бы – а впрочем, это и естественно, чай не мальчик. А жаль.
Безразмерная футболка, шорты - все как можно легче, а то жарко ведь.
Маиру не перезвонила, а значит, Фрик придет.

На следующий день, с утра пораньше… Ну, весьма относительно – около одиннадцати утра. Лето же.
Так вот, с утра пораньше, Натаниэль уже мерил шагами остановку, на которой они с Фриком обычно встречались. После той злополучной игры в карты они не виделись, и оттого ожидание становилось с каждым шагом все напряженнее.
На самом деле, Натаниэль успел дико соскучиться. Ему было очень одиноко, а Фрик – не просто тот, кто приласкает-приголубит. Фрик – он понимает. Но об этом Нат предпочитал не думать.

В общем, когда на горизонте появилась Женя, Ди не смогла сдержать улыбки, но все-таки не кинулась навстречу, хотя хотелось бы. Чуть смущенно улыбаясь, сияющими глазами Диана смотрела на подругу, которую так давно не видела. Никаких объятий, никаких восторгов и привет-я-скучал-а-ты-как. Но елки-метелки, это было счастье.
Вызвонив Юлю и узнав, что быстрее дойти к ней домой пешочком, чем ждать ее на условленном месте, Женя как в старые добрые времена взяла Диану под руку, и они направились бодрым пешочком по знакомой дороги. Почему-то Ди казалось, что старый, потрескавшийся асфальт иногда выглядел словно бы вымощенным из желтого кирпича. Игра света, миражи от слишком яркого солнца – наверное, и впрямь, свет желто-белый отражается, оттого и происходят метаморфозы. Подумаешь, глюки. Да ладно, чего уж там уж. Это вовсе не воображение, оно бы вряд ли старалось сейчас, когда мысли отброшены, дабы не мешали. Чувствовать, что это реальность, что ты, как в тех мирах, что приходят по ночам, идешь под руку с самым дорогим и любимым человеком, - это и не счастье? Не хотелось портить мгновения ничем. Потому что эйфория имеет неприятную особенность – схлынет через секунды, минуты.
Говорить о мире, о погоде, о новостях. Вспоминать, что произошло со дня последней встрече. Обсуждать серый форум. Спрашивать о людях.
Все это так нормально, что становится страшно – вот-вот исчезнет, испарится. Диана понимала все это где-то там, на задворках сознания, но там же и убеждала себя, что все просто отлично, что можно хоть ненадолго поверить в то, что счастье – возможно.
Видимо, лицо ее приобрело выражение задумчивости.

- Что-то не так? – поинтересовался Фрик.
- Я слишком счастлив, - подумав, ответил Натаниэль. – Боюсь.
- Люди обычно стремятся к счастью, - резонно заметил Фрик.
- Счастье – это пиковая точка. Как писатель очень точно сравнил, это площадка на верхушке горы, размером с ладонь. Один порыв ветра – и ты скатываешься в са-а-амый низ. А это не слишком приятно, - Нат помолчал, но от него явно ждали пояснения, или хотя бы продолжения. – И чем полнее счастье, тем острее потом чувствуешь, как тебе плохо. И естественно, хочется еще счастья. Так и я. Плохо – хочу счастья. Когда счастье есть – знаю, что будет плохо, и меня это пугает.
- А наслаждаться не пробовал?

Диана оступилась, и ей пришлось опереться на руку Жени, чтобы не упасть.

Натаниэль озадаченно и чуть виновато посмотрел на Фрика:
- Я слишком много думаю, да?
- И это тоже. Мало думаешь о важном.
- А что важно?
- Жить.

Солнце пекло так же сильно, как и пару дней назад. Ди впитывала в себя тепло, надеясь, что ее разморит достаточно сильно, чтобы можно было успокоиться. Тепло – оно же как алкоголь, только принимается наружно.
От яркого света глаза вскоре заболели. Диана прикрыла глаза, и шла, больше полагаясь на Женю, чем на свое зрение. А той было хоть бы хны.
До дома Юли шли больше получаса. Болтали о том о сем, напрягая одиноких прохожих. Вот и знакомые гаражи. Мимо них пройти, и подъезд сразу за аркой. Две волшебные цифры на домофоне – Ди долго не могла их запомнить, - и дверь магическим образом открывается. Девятый этаж, как у Жени. Все-таки родственники даже в таких мелочах.
Звонок.
Дверь открывается – видать, в глазок уже посмотрели, заприметили, опознали. Маиру как всегда с косами, зато без крылышек, без линз и вообще не при марафете. И сразу же – предупреждение, и констатация факта, и просто к сведению:
- Все, что на кухне найдете, съедобное, кошку не трогать, она в плохом настроении, а я пошла краситься.
Видеть Юлю без крыльев было странно и непривычно. Ди про себя отметила, что так Маиру больше была собой.
Гуськом пройдя из коридорчика, загороженного велосипедом, в коридор побольше, Ди с Женей взяли направление на кухню, где и впрямь можно было разжиться чем-нибудь съестным. При всем при этом, если Диана в еде нуждалась почти постоянно, оставаясь при этом такой же тощей, то Женя вообще при ней ела только в кафе – и то больше из солидарности, чем из чувства голода. И оставалась сногсшибательной.
Перешагнув огромный пушистый муфовик, являющийся кошкой-не-в-настроении, открыли себе путь на кухню.
Каша и мясо были отметены как слишком сложные – лениво разогревать еду из холодильника, естественно. Печенье нашлось быстро, и было признано условно съедобным. Добытчик Женя уселась на стул около зашторенного окна, а потребитель Диана устроилась за столом, дабы не крошить сильно на пол. При всех своих немногочисленных, но наверняка имеющихся достоинствах, аккуратной ее назвать было не то, чтобы сложно, а скорее уж вообще нельзя.
Минут через пять молчание, нарушаемое лишь звуком взгрызающихся в печеньевую плоть зубов – хрустом, - прервала бодрая песенка, льющаяся из колонок в комнате Юли. Решено было считать это условным сигналом.
Вновь обойдя стороной кошку, юркнули в комнату. Уютная – так ее охарактеризовала Диана, когда впервые сюда попала. А уже, кажется третий раз, если не пятый. Все в мире относительно. Как бы то ни было, изменений мало – все те же плакаты и фотографии на стенах, фигурки на столе, модем вечно зависающий рядом с монитором, кровать – филиал стола, судя по нагромождению вещей.
- Вы видели новый выпуск? – Юля, вероятно, при полном параде, оборачивается. На мониторе зависла кривая моська обзорщика.
Диана, которая косметикой пользовалась три раза в жизни (выпускной в садике, выпускной в младшей школе, выпускной в средней школе, и то по настоянию мамы), не видела разницы – она вообще считала Юлю красавицей (с косметикой и без), да только самой Юле, похоже, не было дела до мнения существа неопределенного пола.
- Нет еще, - за двоих ответила Женя.
Юля ухмыльнулась, и нажала на play. Гулять – этот пункт из сегодняшней программы только что был исключен.

Это было действительно здорово.
После той пустоты, которая буквально сжирала Натаниэля последнюю неделю – да чего уж там, гораздо дольше, - все казалось продолжением сна. Улыбки, смех, комментарии. Без подвоха, без намеков, без наезда. Просто… счастье.
И Натаниэль больше не боялся. По крайней мере, сейчас, рядом с этими двумя, он опять жил.
Не в своей собственной реальности, а по-настоящему.

Момент, когда нужно идти домой, Диана оттягивала так долго, что в итоге пришлось почти бежать к остановке – полчаса пешком казались непозволительной роскошью.
Дома Диана не стала включать компьютер. Перехватив поудобнее плюшевого зайца с нарисованной улыбкой и подведенными глазами, она села читать какую-то книжку, наугад вытащенную с полки. Это оказался "Изысканный труп".
Первая мысль, - заяц, которому она подарила улыбку во время своей недельной гонки наперегонки с депрессией, на этот раз не скалился, а просто беззлобно смеялся.
Вторая мысль, - книжка Поппи совершенно не в тему. В кои-то веки.

//*Название главы взято отсюда: www.stihi.ru/2011/04/05/9242
**Писатель, о котором упоминает Натаниэль – Дмитрий Емец, и его "Мефодий Буслаев"
***Фрик - единственное, что будет появляться в дневнике, я думаю. Это так, к сведению.